3155b016

Бэнкс Йен - Умм



ИЭН БЭНКС
УММ, ИЛИ ИСИДА СРЕДИ НЕСПАСЕННЫХ
Впервые на русском – очередная трагикомическая эпопея знаменитого шотландца. Юная Исида Умм умеет играть на органе, но никогда не слышала ни радио, ни магнитофона, ни проигрывателя компакт-дисков. Она умеет лечить наложением рук, но никогда не разговаривала по телефону.

Она родилась 29 февраля, а значит, принадлежит к Богоизбранным.
Но однажды глава их секты ставит перед Исидой непростую задачу; отправиться в Вавилондон и отыскать в этой пучине разврата кузину Мораг, всемирно известную исполнительницу на баритоне. Ведь близится устраиваемый раз в четыре года Праздник любви, и кузина Мораг должна сыграть на нем главную роль.
И вот Исида отправляется в путь – на самодельной лодочке из автомобильной покрышки, с верной Сидячей доской и пузырьком волшебного бальзама жлоньиц. Она еще не догадывается, какие потрясения ждут ее впереди и какие подковерные игры происходят у нее за спиной…
Акробатическое воображение, саркастическая ирония, острая злободневность… Если в «Осиной Фабрике» Бэнкс препарировал современный готический триллер, а в «Вороньей дороге» – семейную сагу, теперь под его обстрел попадают тоталитарные секты.
The Times
Бэнкс – мастер двух редких трюков: он умудряется сочетать сюжетную динамику с лиричным, отточенным литературным языком, а наблюдательность социального реалиста – с безудержным полетом готической фантазии.
TLS
Наряду с Мартином Эмисом и Яном Макъюэном Бэнкс занимает место в авангарде нового британского романа.
Booklist
Свой коронный прием – смех сквозь слезы – Бэнкс отточил до совершенства.
Scotlandon Sunday
Бэнкс – это феномен… Такое ощущение, что в США подобные вещи запрещены законом.
Уильям Гибсон
Глава 1
Я сидела у себя в комнате и читала.
В очередной раз перевернула страницу. Короткий шорох нарушил вечернюю тишину, и дрожащий отблеск свечи упал на изогнутый лист.

Ни с того ни с сего у меня закружилась голова, и пальцы явственно ощутили, как от грубовато-шершавой, тонкой бумаги сквозь мою кожу проникают какие-то мощные токи, дурманящие сознание. На миг я будто лишилась рассудка, и в памяти, на фоне минувшего, возникла непрошеная картина самого первого совершенного мною Исцеления.
Дело было жарким летом, в один из тех душных, неподвижных дней, когда легкие тучки, накрывшие равнину и отдаленные холмы, того и гляди разразятся громом, а от каменных стен и голых утесов вот-вот повеет ласковым прогретым воздухом – стоит только подойти поближе. Мы с моим родным братом Алланом заигрались на опасном удалении от фермы и в столь же опасной близости от шоссе: выслеживали кроликов на полях и рыскали по кустам в поисках птичьих гнезд, но все без толку. Мне тогда стукнуло пять лет, Аллану – семь.
В тот день нам и попалась на глаза эта лисица: она лежала в свежескошенной траве под живой изгородью, тянувшейся вдоль раскаленного солнцем асфальта, по которому неслись легковые машины и тяжелые грузовики.
Зверек не двигался; на мордочке запеклась кровь. Аллан ткнул палкой в рыжий бок и заявил, что лиса давно сдохла, а я все смотрела, смотрела, смотрела – и убеждалась: она еще оживет. Сделав шаг вперед, я нагнулась, подняла ее с земли, прижала к груди и зарылась носом в мех.
Аллан брезгливо фыркнул: всякий знает, что у лисиц полно блох.
Но я чувствовала токи жизни, которые пронизывали и меня, и этого зверька. Во мне росло какое-то напряжение, ничем не напоминавшее сдерживаемую злость: оно проклюнулось, пустило ростки, зацвело, а потом хлынуло наружу, сверкнув ослепительны



Содержание раздела